Чем особенно ценны пожелтевшие хрупкие листочки, написанные то карандашом, то ручкой, - это  тем, что война оценивается прямо с места событий. Многие – в перерывах между боями, когда «преподнесли немцам неприятный сюрприз, нарушив их мирный сон». В письмах нет ни позёрской безумной отваги, к которой мы привыкли в советских фильмах, ни жалоб на существующее положение дел, ни даже подробностей боевых действий: только трогательная забота о близких, повседневные дела и заботы военного времени. Вот лишь некоторые цитаты из писем деда: «Я жив и здоров, самочувствие отличное, птсание не оставляет желать лучшего» (18.10.1941). «Мне выдали меховой жилет, а сам я приобрел кавалерийскую тужурку… Валенки тоже дали. Одним словом, я всем обеспечен» (01.02.1942). «Нога еще не совсем зажила (после ранения. – А.Б.) Хожу – одна нога в сапоге, другая в туфле. Не очень красиво, но по-другому нельзя» (07.08.1941). «Берегите себя – вам болеть не следует в вашем возрасте (родителям. – А.Б.)» (13.08.1941). «Вчера передал начфину 500 руб. для перевода тебе (жене. – А.Б.)» (13.01.1942). «Целую тебя, моя маленькая. Слушайся маму (дочери. – А.Б.)» (29.07.1942). «Штаб мой разместился в хате. Условия для работы хорошие – тепло, есть даже коптилка, одним словом, это не блиндаж и не окоп» (27.01.1942). О том, как существовали солдаты и офицеры Великой Отечественной остается только догадываться.

Человек необычной весьма судьбы, В.В.Кованько и впрямь считал войну своим священным долгом перед Родиной.

Потомственный дворянин, он получил высшее гражданское (Ивановский текстильный институт) и военное (артиллерийские курсы) образование. Предпочел все же военную карьеру, поскольку считал ее более подобающей настоящему мужчине. А может быть, кровь предков сказалась: один из пращуров был генералом Одесской воздухоплавательной академии, дяди – офицеры-белогвардейцы. Верующим Всеволод Владимирович остался до конца жизни, но на войну шел с осознанием своего долга перед Россией и семьей.

Незадолго до войны В.В.Кованько получил свидетельство на право производства охоты, как и полагается дворянину. Охотиться, впрочем, не любил: «Я не могу убивать зверей, но фашисты хуже зверей!»

Боевой путь В.В.Кованько, служившего начальником штаба 196-ой стрелковой дивизии (противотанковая артиллерия), проследить сложно. В письмах содержатся только описания увиденного по дороге. «… Лупим и гоним немцев. На дорогах и в населенных пунктах стоят подбитые и брошенные немцами боевые машины, валяется брошенное оружие, боеприпасы и трупы фашистов. Проходя по местам, где они побывали и видя воочию учиненные ими гнусности и зверства, думаешь только о том счастливом и, вероятно, недалеком времени, когда на нашей земле фашисты останутся только в дохлом виде» (01.01.1942). «… Гоним немцев с нашей земли. Сейчас мы движемся по местности, где похозяйничали гитлеровцы и видим плоды этого хозяйничания. Немцы начисто обобрали население – весь скот и домашняя птица прирезаны и съедены или отправлены куда-то в тыл. Отобраны все теплые вещи. Все это делается организованно, с санкции командования. Кроме того, солдаты, становясь на постой, по собственной инициативе, первым же делом взламывают тесаками сундуки и забирают белье, полотенца, одеяла и вообще все, что им понравится. Все жители из своих домов выгоняются, и им предоставляют право жить в погребах. В собственный дом их заставляют приходить только затем, чтобы принести воды, постирать белье, истопить печь и для других услуг. Сейчас, уходя, немцы выжигают населенные пункты дотла… Зато и жители их «отблагодарили», когда они бежали из села. Не успевших убежать разыскивали в погребах, чердаках и, не дожидаясь красноармейцев, отправляли на тот свет с помощью топоров, лопат и т.д. Но довольно об этом – расскажу, когда приеду…» (27.01.1942).

Приехать домой Всеволоду Владимировичу все же удалось – за пополнением, в марте 1942-го. Словно предчувствуя смерть, во время короткого отпуска оставил дома нательный крест и новое обмундирование, чтобы, продав это, родственники могли прожить какое-то время. Чуть позже он написал: «Берегите себя, следите за своим здоровьем. Если не будете получать писем некоторое время, не волнуйтесь. Еще раз целую всех...» (29.07.1942).